Моя свекровь сама воспитывала двоих детей. Брат и сестра были очень дружны, разница в возрасте была небольшая, всего два года. Владимир, мой будущий муж, несмотря на, что был младше сестры всегда старался ее защищать, ревнуя даже к ухажерам Ирины. Со временем он стал понимать, что рано или поздно у сестры будет семья, и уже спокойно отнесся к знакомству с женихом, которого Ира привела на званый ужин по случаю помолвки. Правда, при внешней сдержанности, улучив момент, предупредил Дмитрия, что в любом случае, не позволит обижать сестру. Володя как чувствовал, что этот брак будет недолгим.
Через два года после свадьбы сестры у моего мужа было уже два племянника, мальчики-погодки росли потешными, он с удовольствием проводил с ними свободное время, балуя подарками. А отношения Ирины с мужем после рождения второго ребенка становились все хуже. Брат замечал их мимолетные распри, но не вмешивался до поры до времени. Несколько раз застал сестру в слезах, попробовал с ней поговорить, но Ира не стала выносить сор из избы, сказав только, что муж совсем ей не помогает с детьми и пристрастился к спиртному.
Развод Ирины состоялся после того, как брат, увидев следы «общения» мужа на ее лице, жестоко избил «главу семьи» и просто выгнал его из квартиры. Потом, правда, пришлось улаживать вопрос в отделении милиции, куда горе-семьянин подал заявление о нанесении ему побоев. Выручил одноклассник Владимира, дежуривший в тот день и не давший хода бумагам.
Беда, как водится, не ходит одна, после развода, возможно, перенервничав, Ирина заболела. Опухоль у молодой женщины развивалась стремительно. Через полгода пятилетний Максим и шестилетний Денис остались без матери. Отец от них отказался еще при разводе, судья удовлетворила ходатайство Ирины о лишении мужа родительских прав, и после смерти мамы встал вопрос о том, кто будет о них заботиться. Об интернате, ни бабушка, ни Владимир слышать не хотели. Решили растить мальчишек вдвоем.
Когда мы с Володей уже встречались, я тоже часто пересекалась с его племянниками. События в их короткой жизни наложили отпечаток на поведение детей. Братья всегда играли тихо, не требовали никаких подарков и сдержанно благодарили, когда получали их.
Развод родителей и смерть матери были не последними испытаниями для Дениса и Максима. Мы с Володей уже были женаты, жили в моей небольшой однокомнатной квартире. Трехкомнатную, оставшуюся после Ирины, свекровь сдавала постояльцам, чтобы иметь дополнительный заработок.
Мой муж по роду службы часто ездил в командировки, иногда они были длительными, до трех месяцев. В одну из таких командировок в больницу попала моя свекровь, а служба опеки, неизвестно откуда узнав о внуках, тут же определила их в интернат. Как я ни старалась доказать, что смогу справиться с племянниками мужа, на встречу мне не пошли, ни директор интерната, ни руководитель опекунского совета. Я для них была «формально никто», так мне и заявляли, с кем бы я не общалась.
Ничего не оставалось, кроме ожидания Володи. Он приехал через два месяца, раньше просто не было возможности. Это время я разрывалась между работой, больной свекровью и интернатом, стараясь почаще навещать Дениса с Максимом. Мои визиты к ним вызывали недовольство воспитателей и директора, они считали, что в заведении детям просто замечательно жить, а я по глазам мальчишек видела – это далеко не так.
Наконец-то, пробегав еще две недели по разным комиссиям и кабинетам, мы пришли в интернат вместе с мужем и забрали детей домой. За время, проведенное в казенном доме, мальчишки стали еще тише, даже какими-то испуганными. Однажды, я торопя Дениса одеваться, я немножко повысила голос, а мальчик сразу расплакался:
— Я сейчас, я быстро, тетя Наташа, только вы не отдавайте нас опять в интернат, мы будем слушаться!
Я сама чуть не разревелась, услышав это, отменила все наши планы, усадила мальчиков себе на колени, обняла и сказала:
— Ну что ты такое говоришь, Денис, я вас никогда никому не отдам! А почему ты так решил, что я могу вас отдать в интернат?
Денис пожал плечами, а за него ответил Максим:
— Нам воспитательница сказала, что мы можем вам не подойти, и вы нас вернете назад…
Для меня это был шок. Педагог говорил о детях, как о каких-то вещах – «не подойти», «вернуть» …
Сколько могла я успокоила детей, попросила их не бояться и не переживать. В конце моего монолога Денис спросил:
— Значит, ты будешь нашей настоящей мамой?
Я опять проглотила ком в горле и, стараясь говорить спокойно, кивнула головой:
— Ну конечно буду, если вы не против!
Мальчишки бросились мне на шею с криками «Ура!», и мы все втроем свалились с дивана на ковер. В таком «перемешанном» трио нас и застали муж и выздоровевшая свекровь. Посмотрев на внуков и на меня, мама Володи огорошила:
— А знаете что, мои дорогие, давайте-ка через месячишко перебирайтесь в большую квартиру, тесновато вам тут кувыркаться! А там, глядишь, семья еще вырастет…
Я покраснела, а свекровь засмеялась:
— Что, угадала? Ну, дай-то Бог!
Месяц прошел в предвкушении переезда, даже наши мальчишки повеселели, узнав, что у них скоро будет своя комната, и там мы все обустроим так, как им хочется. А еще, я все чаще стала слышать слово «мама», мои дети ходили за мной по пятам, споря, кто будет помогать подметать или вытирать посуду.
С момента переезда, похоже, в нашей жизни, наконец-то закончилась черная полоса. Все шло, как мы и хотели. Денис с Максимом ожили, в их комнате мы поставили двухъярусную кровать, спортивный уголок, и им было где развернуться. Спорили они только, кому спать сверху, почему-то считали, что верхняя кровать лучше. Правда, быстро договорились спать там по одной неделе.
Животик рос, наши детки начали задавать интересные вопросы, пришлось объяснять, почему мама такая большая, и как в животик попала их сестричка. А в один из вечеров мы с Володей смеялись минут пять, услышав, как Денис с Максимом решали неразрешимую задачу, как делить верхнюю кровать на троих? Пришлось их успокоить, что у сестрички будет своя кроватка.
Такая вот у нас замечательная семья, а я – очень счастливая мама.
