Свои школьные годы до шестого класса вспоминаю с ужасом до сих пор. Мы с мамой тогда жили в служебной комнате неуютного железнодорожного барака. Мама была рада и такому жилью, которое ей дали от работы, она трудилась стрелочницей на переезде. Работа была тяжелая, мама сильно уставала, особенно зимой, когда нужно было расчищать рельсы по сто метров в обе стороны от переезда.
Северные зимы снежные, начиная с середины осени и до середины весны метели регулярно добавляли снега и, соответственно, маме работы.
На Север мы переехали после гибели папы. Он поехал вечером в магазин и попал в ДТП. Моя бабушка не смогла простить и понять маму, виня ее в том, что муж разбился. Мама была ни при чем, просто на ужин не было хлеба, и папа решил быстренько съездить за ним…
Зарплата у мамы была маленькая, мы экономили на всем. По сравнению с моими одноклассниками я одевалась заметно хуже, надо мной подшучивали, но это было терпимо до одного случая, когда весь класс посмеялся, поддерживая издевательство, иначе не скажешь, нашей классной руководительницы.
В тот день я в школу опоздала, мела сильная метель, и я просто не смогла вовремя дойти от нашего барака, пробираясь по сугробам больше трех километров. В школу идти не хотелось, и из-за погоды и из-за того, что с утра был урок труда. Мне нужно было принести кусок ткани, мы должны были учиться кроить фартуки. Ткани дома не нашлось, и я представляла, сколько придется выслушать от учительницы по домоводству. Поняв, что на первый урок я опоздала, решила не создавать себе проблем и не пошла в школьную мастерскую, где мои одноклассницы работали на швейных машинках.
Вторым было урок литературы. Его вела наша классная руководительница. Видно, на перемене она успела пообщаться с коллегой, потому что урок начала с того, что вызвала меня к доске и начала отчитывать за то, что не была на домоводстве. Я пыталась объяснить свое отсутствие непогодой и нечаянно заикнулась о том, что не смогла найти ткань для фартука. Это только подлило масла в огонь. Учительница рассмеялась мне в лицо:
— Неужели в вашем бараке куска тряпки не нашлось для школьного урока? Но оно и не удивительно, там у вас одна печка дымит, вечно от тебя дымом воняет, как от копченой скумбрии!
Класс, подогретый насмешками учительницы, расхохотался. У меня на глазах появились слезы, но на это никто не обращал внимания. Наконец-то я села на свое место. Моя соседка демонстративно сморщила нос и отодвинулась:
— Фу, какая копченая!
С тех пор одноклассники обращались ко мне или «копченая», или «скумбрия». Мне было очень обидно, каждый день в школе превращался в пытку. Мама видела мое состояние сочувствовала мне, даже ходила и пыталась объяснить классной руководительнице ситуацию. Но та брезгливо и высокомерно отвечала, что нищета – проблема личная и советовала маме зарабатывать побольше, чтобы не позориться.
После двух таких бесед мама перестала ходить и на собрания, потому что там руководительница тоже не упускала случая акцентировать общее внимание на нашем материальном состоянии.
Но ночь не бывает без просвета. Весной, когда я заканчивала пятый класс, после очередного порывистого ветра почти полностью снесло крышу нашего барака. Мы, и еще три семьи остались, можно сказать, под открытым небом. Сначала нас переселили в железнодорожное общежитие, а спустя полгода неожиданно дали однокомнатную квартиру, в другом районе города.
Для нас с мамой это был просто праздник. Еще мы радовались тому, что теперь я буду ходить в другую школу, совсем рядом с домом.
В следующем учебном году я начала учиться с таким рвением и желанием, что уже к зимним каникулам стала почти отличницей. Учителя и одноклассники относились ко мне хорошо, и в школу я просто бежала, стараясь успеть везде. Ходила на факультативные занятия, кружки, словом, окунулась в полноценную школьную жизнь.
С тех пор прошло четверть века. У меня уже своя семья, дети, любимая работа. Однажды на рынке я услышала знакомый голос бывшей классной руководительницы, она стояла в очереди за какой-то пожилой женщиной у прилавка с овощами. Женщина задерживала очередь, так как содержимого кошелька не хватило, чтобы рассчитаться и она искала деньги в карманах. Моя бывшая учительница возмущенно что-то кричала, и в ее воплях опять слышалось то слово, от которого я плакала в школе – «нищета».
Я подошла к прилавку, протянула недостающую купюру продавцу и, окинув глазом явно непервосортное одеяние моей обидчицы, бросила:
— А от вас богатством как-то не веет…
Все, кто услышал мою реплику, рассмеялись, классная руководительница действительно была одета не ахти.
Судя по ее реакции, она меня узнала и тоже вспомнила ту самую «копченую скумбрию». Только теперь она была в роли этой самой «скумбрии», над которой хохотала очередь.
Как ни странно, я не испытала удовольствия от своей маленькой мести, наоборот, опять вспомнила старые обиды и, испортив себе настроение, пошла домой…
