Когда я стала уже совсем взрослой, работала на серьезной фирме, появилось новое для всех слово, быстро вошедшие в общий лексикон – «корпоратив». Как правило, это событие происходило чаще всего перед Новым годом, а кроме этого – по датам профессиональных праздников, на 8 Марта и т.д.
Но мой «корпоратив» в первом классе почему-то запомнился мне больше других подобных мероприятий, на которых были задействованы профессиональные актеры, живая музыка, ведущие, присутствовали прочие излишества.
Я росла очень самостоятельной девочкой. Родители работали с утра до ночи, но проявляли ко мне достаточно много заботы и внимания.
Это выражалось в присутствии моей фамилии в списках всевозможных кружков и секций, которые я посещала. Я металась между ними по всему городу, иногда не успевала к началу занятий, а если понимала это, то не особо и торопилась.
На детсадовские и школьные массовые мероприятия родителям ходить было некогда, они появлялись в школе в начале сентября, на организационном собрании, и в очередной раз учителя имели счастье их увидеть в конце учебного года, на собрании итоговом.
Выполняя такую насыщенную «обязательную программу» детства, я, естественно, тянулась к подобным «товарищам по несчастью». Самым близким таким товарищем, подругой, была моя соседка по парте Наташа. Она жила с бабушкой, родители постоянно мотались по великим стройкам страны, и дочь видели от силы неделю в году. Бабушка видела внучку несколько больше, но она работала освобожденным парторгом на большой фабрике, и эта солидная должность отнимала у нее почти все время суток. Даже по ночам бабушка Наташи писала доклады, клеила фотогазеты, размышляла над очередным выступлением перед отчетным комсомольским собранием.
Ни мои родители, ни бабушка Наташи не могли прийти на школьный утренник, посвященный приближающемуся Новому году. Они запихнули нам в авоськи (пакеты тогда были не в моде) комплекты костюмов Снежинок, и отправили в школу, в уверенности, что мы сами справимся с преображением в образы.
Наташа свою авоську до школы донести не смогла, она оставила ее на минутку на ветке дерева, чтобы несколько раз скатиться с горки, а когда вернулась, то нашла остатки своего наряда, изодранные дворовыми псами, унюхавшими в авоське бутерброд. Наташа особо не расстраивалась, она, в свои семь лет, подошла к «беде» очень философски, и, когда пришла в школу, вызвалась помочь мне в облачение в платье Снежинки.
Наверное, мама немного не угадала с размером, и пачки никак не хотели помещаться под юбку, но зато великолепно лежали сверху нее. Белые чешки в авоське оказались в некомплекте, и Наташа предложила вместо забытой дома правой чешки одеть ее чудесный белый ботинок на меху. Чтобы уравновесить свою обувь, она натянула мой коричневый сапожок.
Очень сложно было с короной. Ее лично изготовил папа. Как человек, любящий надежность и прочность, он выгнул выкройку из ДВП, обтянул ее мешковиной, вскрыл эпоксидной смолой и водрузил эту массивную основу в белоснежный чехол, обшитый стеклянными трубочками от елочных игрушек. Корона выглядела внушительно, если бы ее одела на свою голову взрослая женщина, но папа сказал, что нужно будет просто потуже затянуть веревочки, и все просто ахнут от зависти.
Наташа добросовестно затянула потуже эти самые веревочки, после чего у меня несколько перекосилось лицо, но я мужественно держалась, понимая, что нужно произвести нужное впечатление.
Мы уже почти закончили, когда в пионерскую комнату заглянул Сашка, он был старше нас на целых два года. Посмотрев на меня, он поднял большой палец вверх:
— Когда тебя увидят, все ахнут! Наташка, а ты чего не переодеваешься?
Наташа махнула рукой:
— Костюм порвался…
— Хочешь, я тебе свой, ежика дам на утренник?
— Конечно, тащи!
Сашка куда-то убежал, но через несколько минут вернулся со свернутым бублик костюмом ежа. Наташа быстро облачилась в мятый серый чехол, сверху которого во все стороны торчали колючки из картона. Некоторые, естественно, были сломаны, но это нас вовсе не расстроило, главное – карнавальный костюм!
И вот, мы с Наташкой появляемся в своем 1-Б. В классе уже сидели Снежинки, Зайчики и прочие персонажи утренника. Около них стояли их папы, мамы или бабушки, и делали последние штрихи, поправляя то складочку, то пуговичку, то шнурочек.
Когда мы ввалились в класс, впереди Наташка-ежик, спотыкающийся в длинном чехле костюма, а сзади я – с перекошенным лицом, пачками сверху юбки, в чешке на одной ноге, и в ботинке на второй, учительница охнула, и присела на свой стул:
— Катя, Наташа, где ваши родители? Что это на вас одето? Я же не смогу вас выпустить к елке в таком виде!
Мы недоуменно таращились на учительницу и не понимали, в чем проблема? Мы от души постарались быть красавицами, но почему-то наши старания не оценили.
… Стихи Деду Морозу мы читали в школьной форме. Чья-то мама быстро переодела нас в повседневную «спецодежду», а для обозначения праздника, красиво завязала нам с Наташей по огромному белому банту. Самое удивительное, что именно на нас обратил внимание Дед Мороз. Мы выделялись из общей массы костюмированных героев школьной классикой, и читали свои стихи первыми. Первыми и получили самые классные подарки – плюшевых медведей и наборы карандашей.
Одноклассники и одноклассницы с завистью смотрели на нас, а некоторые, самые эмоциональные, пытались оторвать от своих костюмов мишуру и блестки, понимая, что неформальные победители праздника – мы с Наташкой.
