На днях мне позвонила давняя подруга и попросила встретиться, чтобы обсудить кое-какие «нетелефонные» вопросы. В принципе, я подозревала, что речь опять пойдет о взаимоотношениях ее сына и невестки.
Они поженились пять лет назад. Отношения свекрови и невестки складывались классические. Если свекровь еще как-то пыталась наладить контакт, не понимая, чем не угодила, то невестка совсем к этому не стремилась. Нужно сказать, что жила молодая семья в квартире свекрови, причем, когда они поженились, уступила им свою, более просторную квартиру в центре города, а сама переехала в мамину однокомнатную, до этого занятую квартирантами. Квартиру подруга уступила без переоформления, жилплощадь юридически продолжала принадлежать ей, и этот момент больше всего раздражал невестку. Светлана постоянно высказывала мужу претензии, мол, свекровь не доверяет даже собственному сыну, боясь расстаться с недвижимостью. Сергей отнекивался, оправдывая маму, но на ипотечный кредит не соглашался, логично аргументируя имеющейся крышей над головой, из-под которой их никто не собирается выгонять.
Еще одним камнем преткновения стало то, что Светлана никак не могла забеременеть. Пару лет это воспринимали спокойно, потом начали бегать по врачам, но результата достичь так и не смогли. У медиков не было претензий по здоровью ни к мужу, ни к жене, а беременность все не наступала. На этой почве тоже было достаточно взаимных упреков, особенно, когда с советами совалась свекровь. Подруга мне пересказывала свои перепалки с невесткой, некоторые подробности меня даже развеселили, — невестка спросила, не хочет ли свекровь подержать свечку при, так сказать, процессе?
Шутки шутками, а отношения с каждым днем становились все напряженнее. К озвученным выше добавились материальные претензии, кто сколько зарабатывает, словом, было бы желание, зацепиться всегда есть за что.
Я не ошиблась в своих предположения относительно темы разговора. С подругой мы встретились в парке, нашли уединенную скамейку, и она рассказала, что месяц назад, после серьезного скандала, невестка собрала вещи и ушла. Они с сыном думали, что к родителям или к бабушке, но ни там, ни там ее не оказалось. Светлана просто исчезла. На звонки не отвечала, и муж просто не знал, что делать, — заявлять в полицию? Там бы только посмеялись, разыскивать самим – где? В таком подвешенном состоянии прошел месяц, и вот, пропажа появилась. Не понятно, как они с Сергеем объяснялись, в это подругу не посвящали, но семья воссоединилась. А через две недели Светлана сообщила благую весть – она беременна.
В этом месте рассказа даже у меня возник логичный вопрос, от кого? Подруга аж подпрыгнула:
— Во-во, видишь, ничего другого в голову не лезет, жили столько лет, все перепробовали, а тут – раз, и готово!
Дальше подруга сказала, что, понимая «интересное положение» невестки не стала трепать ей нервы расспросами и подозрениями, а вот с сыном у нее состоялся разговор. Сергей однозначно отказался сделать тест ДНК и отмахивался от маминых аргументов, что «так не бывает». Тогда мама заявила, что не подойдет к внуку или внучке, пока не убедится, что ребенок от ее сына.
В принципе, это выяснить будет не так уж сложно, даже по сравнению ДНК ребенка и бабушки, правда, для этого подойти к ребенку все же придется. Я посоветовала подруге не связываться с этими экспертизами и высказала предположение, что Светлана ушла не случайно, возможно, она в течение этого месяца «общалась» с естественным, т.с., донором, и таким образом забеременела. А муж, скорее всего, в курсе, поэтому и воспринимает ситуацию спокойно.
Подруга такой вариант не рассматривала и задумалась. Потом, уже без эмоций, скорее растерянно спросила:
— И что же мне теперь делать? Не смогу я нянчиться с ребенком, постоянно думая, что он неродной…
Я ей посоветовала меньше думать об этом, а просто отпустить ситуацию и успокоиться, а заодно успокоить и сына.
Советовать, конечно, легко, но, как бы я повела себя в такой ситуации, не знаю…
