Погода только добавляла грусти. Катя сидела на подоконнике, и слезинки капали из глаз платье. Она старалась не плакать, но не получалось…
— Эй, Катерина-мандарина, беги в столовую, а то накажут!
Катя глянула на мальчишку из их группы, Костю Самойлова, и опять стала смотреть в окно.
— Ты что, не слышишь, только пришла, а уже начинаешь выделываться!
Катя слезла с окна, и побрела в столовую. Костя шел следом и старался задеть ее обидными замечаниями:
— Шагай-шагай, нужно мне за тобой бегать, сама должна звонки слушать и распорядок выполнять!
В столовой ее встретила грозная воспитательница:
— Шведова, почему я должна за тобой посылать кого-то?! Еще раз опоздаешь на ужин – накажу! Самойлов, а ты что там у нее за спиной кривляешься? Без сладкого хочешь остаться? Я устрою!
Костя притих, и молча пошел на свое место. А воспитательница не унималась:
— Шведова, забывай про бабушку, тут нет ни у кого ни бабушек, ни дедушек, вы все – воспитанники!
Слезы закапали в тарелку Кати, но она с ними справилась, понимая, что не может противостоять это злобной воспитательнице, которая буквально сверлила всех глазами.
Больше всего Катю задели слова о бабушке, ее любимой бабушке, которая отдала ей все свое доброе сердце, всегда учила любить людей, а в детдоме Катя сразу столкнулась с такой жесткой обстановкой непонимания и требовательности, что до сих пор не могла прийти в себя.
Ее дед умер давным-давно, а Катю, еще двухлетнюю глазастую малышку, привела к бабушке мама. Через несколько дней мама просто исчезла, оставив записку и немного денег. В записке она просила бабушку отдать Катю в детдом, так как уезжает из страны, и больше не вернется, а дочь брать с собой не входит в ее планы. Так Катя осталась вдвоем с бабушкой, которая формально была ей никем. В садик Катя не ходила, помогала бабушке по дому, а перед школой, в последний год, бабушка научила Катю читать и считать, а кроме этого даже каллиграфическому письму. При приеме документов в школу бабушка пообещала принести доверенность на опеку от матери, которая исчезал в никуда.
Катя понимала, что в случае проблем с учебой, вопрос о доверенности всплывет, и ее просто отберут у бабушки, и отдадут в детдом. Поэтому девочка училась очень старательно, и история с доверенностью постепенно забылась, а учительница привыкла, что на собрания всегда приходит бабушка, и лишних вопросов не задавала.
В то субботнее утро бабушка просто не проснулась. Испуганная Катя долго пыталась разбудить бабушку, а когда поняла, что та умерла, очень испугалась и побежала к соседке. После похорон Катю увезли в детский дом, позволив взять с собой только несколько домашних вещей и фотографию бабушки.
После ужина все пошли в игровую, а Катя задержалась, допивая чай. К ее столу подошла нянечка, и поторопила:
— Давай-ка, милая, побыстрее, все уже мультфильмы смотрят, не отставай, а то Клавдия Петровна опять тебя отчитывать будет!
У Кати при слове «милая» из глаз опять полились слезы. За месяц в детдоме это было первое человеческое обращение к ней. Нянечка присела рядом, обняла и молча погладила Катю по голове:
— Ну-ну, будет, привыкнешь потихоньку. Меня тетя Маша зовут, я к тебе перед сном еще загляну. Не бойся никого, но и не задирайся, все наладится.
Катя пошла смотреть мультфильмы, у входа опять столкнулась с суровой воспитательницей, но прошмыгнула мимо нее, вызвав ухмылку:
— Слава Богу, уже соображаешь, где должна быть!
Как ни странно, но изо всех детей Катя подружилась только с Костей. Хотя они и не демонстрировали это, но между детьми протянулась какая-то ниточка, связывающая их сердца. Кроме Кости в детдоме у нее была еще тетя Маша, жалевшая девочку, и чем-то напоминавшая Кате бабушку.
Как-то, когда перед сном тетя Маша подошла к Кате, погладила ее по голове, и сунула пару конфет, в коридоре показалась Клавдия Петровна. Воспитательница отправила девочку в спальню, и через закрытую дверь Катя не смогла разобрать слово, поняла только, что тетю Машу за что-то ругают.
Неожиданно сзади подошел Костя, и сказал:
— Завтра тетю Машу на ковер вызовет заведующая…
— За что?
— А ты не понимаешь? Она же тебе конфеты принесла, и по голове погладила, а им все это запрещается, чтобы мы не расслаблялись!
— Почему?
— Потому что мы – никто! Нас нет! Ты что, не видишь, как с нами общаются? С собаками, и с теми лучше! Нас нужно только докормить до 18 лет, и выгнать за ворота, а там – что хочешь, то и делай!
Каждое слово Кости болью отзывалось в душе Кати, у нее перед глазами была картина дальнейшей ее жизни, и ничего хорошего в этой картине Катя не могла найти…
Тетя Маша действительно получила серьезный выговор от заведующей, Катя подкарауливала ее под лестничным маршем, рискуя опять попасться на глаза Клавдии Петровне. Нянечка вышла из кабинета расстроенная, но видно было, что она осталась при своем мнении. Катя выбежала к ней:
— Вас из-за меня ругали?
— Катюха, ты откуда здесь? Опять нам с тобой влетит!
— Не влетит, я сейчас пойду и все ей скажу!
Катя двинулась в сторону кабинета, но тетя Маша ее поймала за руку:
— Ты что, а ну бегом яблоки разгружать, и Костю своего возьми, вон, тоже прячется!
Костя действительно прятался. Он увидел, что Катя пошла встретить нянечку, и, что называется, караулил, чтобы подругу не увидела воспитательница. Это событие их сблизило еще больше, а через месяц произошло то, что в дальнейшем решило судьбу обоих детей.
В детдом приехала мама Кости. Она освободилась из колонии, где отбывала наказание за сфабрикованное дело о растрате. Когда Катя увидела эту женщину, сердечко девочки учащенно забилось, она как будто предвидела, что у нее появится новая семья.
Правда, находиться в детдоме Кате пришлось еще три месяца. Они ушли на то, чтобы мама Кости оформила документы на удочерение. Костя сказал маме, что не может оставить здесь Катю, а мама, поговорив с заведующей, смогла сделать так, чтобы Катю разрешили забрать.
Тетя Маша сама позвала Катю с урока, обняла ее, дала яблоко, и проводила в кабинет заведующей. Там, кроме хозяйки кабинета, сидела мама Кости.
— Тебя твой брат ждет, пошли домой! — вдруг услышала Катя.
Не веря, Катя переспросила:
— Вы правда будете моей мамой?
— Правда, моя девочка, я же не могу Костину сестру оставить, а он тебя только так и называет.
Со следующего дня у Кати началась новая жизнь. Она не сразу смогла отвыкнуть от звука дребезжащего звонка, обозначавшего все мероприятия в детдоме, и Костя иногда подшучивал над сестрой. Но вскоре Катя вместе с Костей забыла о своих детдомовских привычках, а в классе, куда они пошли учиться, их все так и называли – «брат и сестра».
