На берегу небольшой реки предприимчивые горожане организовали пункт по приему грибов. Здесь же шла их предварительная переработка и сортировка. Местные грибники с удовольствием сдавали дары леса, а приемщицей работала известная всей деревне тетя Клава.
Из всех грибников выделялись двое, Иван Ильич Завываев и Авдотья Степновна Осинкина. Они всегда соревновались, кто больше сдаст. Иван Ильич очень ревностно относился к негласному «чемпионату», и всегда расстраивался, когда не удавалось опередить односельчанку.
Вот и сегодня он принес две большие корзины, доверху наполненные белыми грибами. Тетя Клава знала, что Завываев не подложит некачественный гриб в общую массу, поэтому даже не проверяла, что ссыпал сборщик в короб на весах.
— Двенадцать килограммов сегодня, Иван Ильич, хорошо «поохотились»!
— Да, неплохо… А что там Авдотья?
— Не было еще.
— Долговато… Видел ее сегодня издали, пошла всем семейством, небось теперь все грибы за свои сдавать будет, не переплюнешь ее!
— Никогда Степановна грибы не смешивала, свои – сама сдает, а внуки – свой урожай взвешивают, не переживайте.
— Как же, не будешь тут переживать… Я лучше подожду, пока она придет, так-то оно надежнее будет…
— Вы что, и мне не доверяете?
— Доверяю, конечно, но, Клава, сама рассуди, лучше, когда оно все на глазах…
— Ну и сидите, они, может, и через час явятся, уже давно дома бы чай пили, так поди ж ты, народным контролером захотелось поработать после того, как пару десятков верст по лесу прокружил!
— Имею право!
Иван Ильич снискал в селе славу подозрительного и недоверчивого человека, поэтому тетя Клава не сильно и удивилась его настойчивости.
Старик сел на скамейку около пункта, и прищурившись смотрел на ведущую из леса тропинку. Через полчаса на ней показались трое – Авдотья Степановна, внук и восьмилетняя внучка, Машенька. Все несли полные корзины, только у девочки корзинка была не такая большая, как у ее брата и бабушки.
Подойдя ко входу в приемный пункт, Авдотья сдержанно кивнула Ивану:
— Давно сидишь? Не нас ли караулишь?
— Именно вас, посмотреть, кто сегодня чемпион, да чтобы грибы не спутались, твои и внуков…
— И когда же это я путала?
— Не припомню… Да ты сегодня мне в конкуренты не годишься, и половины моего, вижу нету…
— Очки запропастились, а без вторых глаз, как без рук, хожу, в деревья тыкаюсь, а грибы все за мной, вон, Машута режет…
— Ну, с этой мелочью мне тягаться не пристало, пойду отдыхать.
— Давай-давай, а то всем тут глаза на завалинке мозолишь!
— Имею право!
Иван Ильич не спеша поднялся, и пошел к себе домой.
Авдотья взвесила свои грибы, их действительно оказалось немного. Тетя Клава, слыша разговор об очках, посоветовала:
— А ты, Степановна, пройдись по домам, сегодня человек десять и ходило-то, может, кто твои очки нашел.
— Да, уже и сил не осталось, и люди, наверное, отдыхают, а тут я со своими очками к ним… Завтра пройдусь, Бог даст, и поднял кто…
Маша настороженно посматривала, то на бабушку, то на тетю Клаву и явно была не в своей тарелке… Приемщица поторопила:
— Ну, давай, Машута, ссыпай свои грибочки, взвесим и посчитаем.
Девочка торопливо опрокинула корзинку и с любопытством глянула на стрелку:
— Шесть!
— Как же ты их, такая маленькая дотащила?
— Я старалась…
Старший брат взвесил свои корзинки последним. В них оказалось двенадцать с половиной килограммов. Приемщица рассмеялась:
— Проиграл Завываев, а уж как хохрился, — я да я, а ты его на полкило-то и наказал! Вот завтра ругаться будет, скажет, что это я плохо взвешивала.
Бабушка с внуками пошли домой. Маша, взяв бабушку за руку, спросила:
— А почему у деда Вани такая фамилия волчья?
— Такая и есть, раньше, поговаривают, его прадед, когда на волков охотился, воем серых подманивал, вот пошел их род – Завываевых.
Маша сжалась от страха, представив, как в лесу охотник выл волком, и вокруг него собиралась стая хищников…
Бабушка потрепала ее по голове, и успокоила:
— Ну, чего ты так напугалась, может и не было такого, а фамилия у них да, страшноватая. Нужно было и Ивана спросить, может мои очи где поднял, сам ведь не признается.
— Не нужно, бабушка, не спрашивай, и к другим не ходи, — Маша неожиданно расплакалась и обняла бабушку.
— Что ты, что случилось? – Авдотья Степановна присела к внучке.
— Это… Это я твои очки спрятала, чтобы больше тебя грибов найти, которые ты не увидишь, но они целые, я их в тряпочку завернула…
Бабушка улыбнулась:
— Ох ты моя проказница! Кто же так делает? И весь день ходила, дергалась, переживала, совесть тебе покоя не давала, то-то я смотрю, ты сегодня не такая, как всегда была! Ну да ладно, не реви, не сержусь я на тебя, только больше так никогда не делай, неправдой никогда не победишь. Да и маловата ты еще со взрослыми тягаться, и так еле свою корзинку дотащила.
Машута растерла по лицу слезы, и с надеждой посмотрела на бабушку:
— Ты правда не сердишься? Я так больше никогда не буду, а грибы свои тебе завтра отдам, чтобы деда Ваню обогнать!
— Ну вот, опять! Я же тебе сказала – нельзя неправду в себе носить, это же не я его обгоню, а мы с тобой, так никто не делает, по-честному, так по-честному. Иван, он хоть и хитрый, но в этом хитрить не будет. А мы с тобой, если обманем, долго еще глаза отводить будем.
