Я была замужем 14 лет, и, как у многих, отношения со свекровью были не очень. Александра Степановна постоянно подозревала меня в изменах, иногда создавалось впечатление, что она просто разочарована в беспочвенности своих предположений и домыслов.
Мы с Володей начали встречаться еще в институте, у него уже тогда была небольшая уютная двухкомнатная квартира, доставшаяся от дедушки. После получения дипломов расписались, а еще через три года у нас уже росли замечательные детки-погодки.
Свекровь, приходя к нам в гости всегда с подозрением смотрела, то на детей, то на Володю, сравнивая их внешние сходства. И сама себя убеждала, что ни старший, ни младший, совершенно не похожи на ее сына. Когда она оставались с Володей вдвоем, Александра Степановна методично капала мужу на мозги своими подозрениями, а он только смеялся и отмахивался. Это еще больше злило свекровь, но от своих намерений она отказываться не собиралась.
Конец ее придиркам положили грустные события. Володя заболел, онкологи старались ему помочь, но, после двухлетней борьбы, я стала вдовой.
Уже через сорок дней моя свекровь заявила права на квартиру, мотивируя это тем, что дети родились неизвестно от кого. Я была в трауре, но такая наглость свекрови меня просто взорвала, и Александра Степановна услышала от меня то, что никак не ожидала услышать.
Я переспросила, уверена ли она, что внуки родились не от ее сына и, услышав категоричное да, выдвинула ультиматум – в случае подтверждения экспертизой обратного, она отдает нам свою квартиру. Свекровь опешила, но я была непреклонна, и на следующий день мы оформили все наши эмоции у нотариуса.
Юрист, наверное, впервые оформлял такой договор, потому что несколько раз переспросил, хорошо ли мы подумали?
И вот – результаты экспертизы. Нервозность Александры Степановны выдавали красные пятна на ее лице. Дрожащим руками она взяла официальное заключение, прочитала, и я пожалела, что затеяла всю эту возню. Свекровь обессиленно опустилась на стул, разрыдалась, ее состояние было близко к истерике.
Не знаю, чем бы все это закончилось, не пойди я на попятную, ведь она все-таки бабушка моих сыновей, и мне стало ее просто жалко. Я присела рядом, взяла ее за руку и тихонько сказала: «Давайте выбросим и договор, и результаты экспертизы, и начнем нормально общаться…» Свекровь затихла и ответила: «Прости ты меня, дуру, если можешь…»
Сейчас мы прекрасно общаемся, а после того, как я впервые назвала Александру Степановну мамой, она на следующий день устроила грандиозный торжественный обед.
Слава Богу, что наши отношения наладились, и жаль, что этого не произошло раньше.
